Офицер подходит к борту. На прозрачном аквариумном море пленка какой-то машинной радужной грязи. В БЧ-5 тоже вахту сдавать, ребята простые, врубили насос и под пайолами чисто! Через полчаса старпом придет башни и мачты считать, понятно, кто крайний будет.

«Дежурному по БЧ-5 прибыть на ют!» Через несколько минут офицер БЧ-5 и старшина в комбинезоне показывая пальцами то за борт, то почему-то на трубу крейсера объясняли вахтенному офицеру нюансы службы в электромеханической боевой части. Тот слушал, но на веру не принимал, и тоже стал что-то говорить, но вместо трубы его палец тыкал в сторону правого шкафута. Старшина 1 статьи спустился вниз. Скоро вылез с двумя розовыми со сна матросами. Раскатав пожарный шланг, и врубив воду, они отогнали подальше от борта пятно, начав новый день своей службы с приборки Средиземного моря. Закончив, стояли у третьей башни главного калибра, думая каждый о своем, а скорее всего, вообще не думая. Побудку еще не играли, команды думать не было.

Со шкафута подошел старпом. Выслушав знакомое: «Товарищ тан второго ран! Лич состав… и т.д.», подозрительно оглядел странную компанию матросов БЧ-5, вахтенного офицера, дежурного по БЧ-5, лужу от шланга возле переборки. Что-то не сходилось. Должны быть либо матросы, либо вахтенный офицер. Дежурному по БЧ-5 здесь делать нечего. Лужи вообще быть не должно! Осмотрел море, американца, подошел к борту. Вахтенный офицер уныло гипнотизировал спину старпома. Не получилось.

«Это у нас что?»

«Это не у нас, товарищ капитан второго ранга, это агрессор льяльные воды за борт ночью откатал! Скоро к нам пятно ветер пригонит.»

Старпом еще раз перегнулся через леер. У борта чисто. Грязь явно прибивало к кораблю. Что-то не увязывалось в стройную цепочку событий. Эсминец стоит за кормой, мы болтаемся на якоре, ветра нет, волны тоже. Если это американец, почему пятно плывет именно сюда? Странная публика, болтающаяся на юте рано утром, гармонии военно-морской службе не добавляла. Но у борта же чисто! В базу пора, устали все…

Старпом ушел, матросы полезли досыпать кровные двадцать минут. Вахтенный офицер подмигнул горнисту, вытряхивающему вчерашние слюни из инструмента. Сегодня пронесло! Подошел к борту.

Оказывается не пронесло. К трапу подплывал брассом офицер из штаба эскадры. Каждое утро этот капитан первого ранга вставал за полчаса до побудки и неторопливо оплывал стоящий на якоре крейсер. Его тоже можно было понять — физических движений в море явно не хватает, живот на берегу ни к чему, опять же красиво! Синее море, спящий крейсер, большая белая фуражка пошитая в ателье Севастополя, размеренный брасс, хорошо складывающаяся служба.

Рассекая мазутную пленку, капитан первого ранга подплыл к парадному трапу и под медь горна, играющего побудку вступил на белое дерево палубы. Вахтенный офицер стал с интересом изучать горизонт. У горниста чувство такта было развито меньше, и закончив дудеть он стал тепло улыбаться. Волосатые ноги пловца оставляли цепочку африканских следов от парадного трапа по шкафуту правого борта мимо старпома в сторону кают. Старпом несколько минут изучал высыхающие следы, потом посмотрел за борт. Из-под воды, в районе четвертого котельного отделения всплывало и растекалось радужной пленкой очередное мазутное пятно. В БЧ-5 готовились сдавать вахту.